Мэри Портерфилд (Mary Porterfield) – художник
Мэри Портерфилд (Mary Porterfield) художница символист, создает удивительные пейзажи, на фоне которых размещает мифические существа и символические образы.
О себе и своем творчестве Мэри Портерфилд рассказывает: «Когда я была молодой, мы жили в Германии , из-за карьеры моего отца в ВВС. Моя мать посещала занятия по искусству, чтобы преодолеть тоску по Америке. Я ходила с ней на занятия по живописи и тогда и увлеклась искусством.
Хотя я всегда любила искусство, я никогда не верила, что смогу сделать карьеру в искусстве. По этому я сначала изучала трудотерапию, получила степень магистра в Вашингтонском университете в Сент-Луисе в 1993 году.
Проработав несколько лет в травматологическом центре в Сент-Луисе, в 2002 году я получила степень магистра изобразительного искусства в Университете штата Аризона. Теперь я чувствую себя счастливой, имея лучшее из обоих миров.
Я работаю неполный рабочий день в качестве трудотерапевта в больнице на северо-западе Чикаго, а также преподаю живопись неполный рабочий день в Северо-Восточном университете Иллинойса. Работа в больнице на полставки дает мне возможность заниматься искусством, а преподавание позволяет мне быть частью чикагского художественного сообщества.
Я хотела бы сказать, что следовать своей мечте для меня это был гладкий путь, но, честно говоря, многие отказы сделало этот путь трудным. В свои 20 лет я думала, что если буду упорно работать в течение длительного времени, то успех придет автоматически. Теперь, когда мне уже за 40, я понимаю, что есть еще много переменных, влияющих на успех.
Поворотный момент произошел примерно через 10 лет, когда я восстанавливалась после операции на колене. Я помню, как сидела за своим мольбертом, с перевязанной и приподнятой ногой, и рисовала 60 часов в неделю, чтобы закончить работу к крайним срокам.
Несколько недель спустя, в той же пачке писем, я получил свой первый счет за операцию на колене и два письма с отказом от участия в шоу, над которыми я так усердно работала (третье письмо пришло позже). Ковыляя вверх по ступенькам, я помню, как держала письма и смотрела на работу, которая занимала всю мою энергию в течение последнего года. Помню, я подумала: «Может быть, это и есть то, что ждет меня в моей художественной карьере. Может быть, как бы я ни старалась, я всегда буду сталкиваться с отказом, и моя работа никогда не будет замечена».
Затем мне пришло в голову, что если это то, что ждет меня в будущем, то я хочу сделать лучшие картины, которые смогу, не ради кого-то, а чтобы порадовать себя. В тот момент я поклялась себе, что буду работать так, как будто их никогда не увидят.
По иронии судьбы, с тех пор, как у меня появилось такое отношение, моя художественная карьера изменилась, и я имела честь выставляться в Чикагской галерее Пакера-Шопфа, наряду со многими другими художественными центрами и музеями, как на местном, так и на международном уровне.
Я рисую дома и превратила свою гостиную в свою художественную студию. То, что моя студия находится так близко, позволяет мне уделять больше времени своим работам и более эмоционально вкладываться в картины. К тому же я могу работать в любую погоду. Это большое преимущество для такого города, как Чикаго.
В течение последних 24 лет мое творчество находилось под влиянием моей работы трудотерапевта и моей борьбы за принятие того, что я не могу изменить. Если смотреть на мои работы издалека, они отсылают к западным пейзажам или природным явлениям, символизируя те ситуации, которые буквально и фигурально находятся вне моего контроля.
Сотни многофигурных рассказов собраны вместе с этой сценой, чтобы представить мою собственную борьбу за то, чтобы принять или отрицать тщетность перед лицом неконтролируемого. Некоторые из них включают святых и молодых женщин, которые рискуют своей собственной безопасностью, чтобы помочь нуждающимся.
Другие деятели смирились с риском, отвернувшись или отказав в помощи. Используя животных как метафоры силы и опасности, я пытаюсь спросить и решить: нужно ли больше мужества, чтобы быть бескорыстным или эгоистичным? Если помощь оправдана, но не нужна, следует ли от нее отказаться? Что героичней — смириться с неуправляемым или попытаться измениться посреди тщетности или опасности? Отвечая на эти вопросы, мое искусство стало личным и эмоциональным путешествием, чтобы найти баланс между отдачей и получением, когда я забочусь о других.
Поскольку эти вопросы часто маскировались в моих сценах, я недавно переключила свое внимание на рисование, чтобы мои рассказы было легче увидеть и интерпретировать. Особенно меня заинтересовала работа с прозрачной бумагой как средством изображения историй и борьбы моих пациентов. Используя мою бабушку в качестве модели, я нахожу, что рисование в многослойной манере позволяет мне описать те моменты в здравоохранении, которые часто скрыты или забыты, добавляя еще один уровень интерпретации.
Честное и правдивое изображение этих образов стало особенно важным, поскольку моему отцу недавно поставили диагноз болезнь Паркинсона. Я как-то слышала, что чем более личным вы делаете что-то, тем более универсальным оно становится. Эта единственная цитата, то, что движет моей художественной практикой и мотивирует меня работать в моей студии каждый день.
